🥺🔥 Сергей Юрский о понимании Рождества Александра Меня.
“60-е годы, «оттепель»…
Я в очередной раз приехал в Москву из Ленинграда сниматься в кино и зашёл к своему самому близкому другу – Симону. Он открыл дверь и сказал: «Заходи, заходи скорее, у меня сидит мой очень интересный знакомый, выпьем чего-нибудь вместе».
В комнате сидел отец Александр Мень. Мы пили чай. От водки он отказался, сказав, что на сегодня у него ещё есть какие-то обязанности.
И начался разговор…
Это было так странно: я говорил со священником! (Отец Александр был в рясе).
Говорил обо всём на свете. Про кино, про театр, меньше всего про религию. Мы с Симоном были совсем далеки от этого.
Но по-настоящему удивительно было другое: он говорил о делах светских, но говорил каким-то странным образом, всё освящалось неким новым светом. Я не мог понять, что за свет от него исходит? Признаться ему в этом такими высокими словами, сидя за столом и поедая оладьи с селедкой, я не мог. И просто сказал: «Как хорошо, что мы с Вами познакомились, мне с Вами очень интересно».
Он тут же ответил: «А хотите продолжить знакомство?» Я: «Конечно, хочу». Он: «Сегодня же Рождество!» Я, сомневаясь, переспросил: «Рож–де–ст–во? Как Рождество? Рождество же ещё через две недели?»
Был декабрь. 25 декабря.
«Да, наше Рождество 7 января, – объяснил он, – а сегодня Рождество у католиков и протестантов. Вы не хотите пойти со мной в протестанский молельный дом?»
Никогда в жизни я не ходил в церковь. Вообще. Я был внуком священника, но узнал об этом очень поздно. Отец старался не только не упоминать в разговорах деда, но старался забыть про него совсем, это было опасно. Какая могла быть церковь и тем более молельный дом? Но сейчас я понял, что хочу пойти, хочу пойти именно с ним.
И спросил, всё ещё толком не понимая, куда мы собираемся: «А что будет?» Он: «Рождество будет, пойдёмте, всё сами увидите». «Ну, пойдёмте».
И мы пошли.
Это был молельный дом, по-моему, евангелистов. Громадное помещение, где сидело человек не менее 500, а может быть и больше, очень тесно.
Отец Александр Мень первым меня ввёл в храм.
Здесь я и услышал впервые слова Евангелия.
По-русски, а не по церковнославянски.
Это были слова о том, что произошло две тысячи лет назад, там, в Вифлееме, когда в небе зажглась звезда.
«Когда же они были там, наступило время родить Ей; и родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице».
«И не было им места в гостинице», эти слова, произнесенные по-русски в Рождество Христово, в молельном доме, обожгли мне сердце.
«И не было им места в гостинице».
Ай, как это близко! Ай, как это понятно!
И как это всё по-человечески!
«…пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему». Я слушал Евангелие и думал: «Почему я раньше ничего не знал об этом. Почему?»
Я спросил отца Александра: «Вы ведь православный священник?» «Да, отвечает, православный». «А мы сейчас в каком храме?» «В протестантском». «Я понимаю, но Вы-то православный, как же это?» «Православный, но люди празднуют, я хочу их поздравить, они пригласили меня и попросили, чтобы я пришёл, а я ещё и Вас привёл», - сказал он с улыбкой, и продолжил. «Когда настанет ночь с 6 на 7 января, и будет у нас великий праздник Рождества, православный, они тоже придут нас поздравить.
Так должно быть».
Так я впервые услышал то, что потом все годы, долгие уже годы моей жизни я помнил как смысл отношения к другим конфессиям. Это тоже христианство, но другая форма, и всё. Но глубже это был и пример отношения к иному вообще.
Пример того, как может православный священник открывать сердце навстречу другим людям.
Я понял это остро, когда в этом громадном зале мы сидели с ними плечом к плечу среди огромного количества людей, которые за две недели до нашего Рождества праздновали то же самое Рождество, того же самого Господа нашего Иисуса Христа.
Это был удар. И я запомнил его на всю жизнь.
Крестился я через 25 лет после этой встречи.
Это была другая эпоха, другой я, всё менялось уже. Но когда шёл обряд крещения, я не мог не вспомнить и мысленно не помолиться за отца Александра Меня.
С него всё началось, с одной строчки, услышанной в протестантском молельном доме, началось мое чувство христианства как религии, не отделяющей людей, а соединяющей их, не принуждающей, а дающей новую дорогу”.
